Началась эта история в далеком 2007 году, после ролевой игры "Константинополь: еще одна весна". Я не верила, что так бывает. Стопроцентное погружение - такое, что при взгляде на мобильник было непонятно, что это за штука, а российский рубль вообще казался незнакомым (разве деньги бывают бумажными?). Боль потери, пронизывающая позвоночник и останавливающая дыхание. Море слез. Слезы, кстати, льются до сих пор, достаточно одного взгляда на фотографию Святой Софии с минаретами. Сердце отмывается слезами. Ощущения невероятные.
Долгих восемь лет я мечтала о повторении.
И у меня появился шанс.
На встрече с мастерами я первым делом заявила: "Хочу играть в боль!" - и вот это все про катарсис, очищение болью и Святую Софию.
Ок, сказали мне мастера. Ты по адресу.
Первым делом я не попала на начало игры. Когда я приехала, прошли вечер, ночь и половина дня игры, и, судя по настроению окружающих, значимую часть возможного катарсиса я просто проебала из-за позднего заезда.
Дальше - письма. Изумительная тема. Многие чудесно поОБВМили. Но со мной это было проебано целиком и полностью. Мне удалось отмахаться от любовной линии - большинство виденных мною на играх любовных линий были слишком глупы и беспонтовы, мне не хотелось в такое играть - и мне выдали маму. Я плохой игрок. Тема мамы для меня настолько болезненна, что я не смогла разделить игрока и персонажа, и перенесла на образ мамы все. Особенно после того, как в первом же письме моя игровая "мама" вскользь написала мне ровно те слова, из-за которых я уже полгода не разговариваю со своей пожизневой матерью, и вряд ли когда-нибудь смогу ее простить. Спасибо, нет. Мой адресат вычеркнут из моей жизни. Намариэ.
Нет, я даже пыталась потом что-то написать. Но логика моя утверждала, что маму расстраивать не надо, маме надо писать позитивно и не пугая, поэтому письма мои были коротки и поцреотичны до отвращения. Та часть мозга, которая отвечает за ОБВМ, в написаниях писем не участвовала, потому что иначе результат был бы весьма неэлегантен.
Ну и вот. Я (и как игрок, и как персонаж) в незнакомом городе. Среди незнакомых людей, которым нет дела до меня. У меня есть функция, но я не умею ее выполнять. Зачем я сюда вообще приперлась, что ж мне дома-то не сиделось?
Включаюсь в игру госпиталя. Я же медик со всех сторон! Недолго отыгрываю панику студента-медика, впервые увидевшего настоящие кровь-кишки-распидорасило, потом начинаю накладывать швы. Мысль в голове только одна: и я всю жизнь, все ее краски променяю на бесконечные швы? Бляпиздец.
Время до вечера ползет неспешно. Швы, попытка понять модель медицины (безуспешная, где блять вообще было написано про цветовую схему?), боль в спине. Вокруг ходят люди, кто-то сходит с ума, кого-то убивают, все пишут письма. Я тоже пишу, надо же чем-то себя занять. Здравствуй, мама, у меня все хорошо, я спасаю людей. Ибо если не я, то кто же
Меня отправляют спать в казарму. Я ворочаюсь три часа кряду, не могу заснуть. Просыпаюсь, ужинаю, меня снова отправляют спать. Засыпаю. В три часа ночи меня будят, и я переползаю прямо в спальнике в госпиталь, на дежурство. Сплю в госпитале до шести, потом отползаю обратно в казарму. У народа - враг кругом, созревание розовых орехов на чудо-дереве, шорохи и шелест. Я, как дура, сплю. Казалось бы, кто в этом виноват?
Утро. Пара свежих швов. И черный мор. А от меня никакого толка, потому что цветовая схема не освоена. Пытаюсь у кого-нибудь спросить, но всем не до меня. Ок, буду значительно смотреть в методичку. Вдруг осенит?
Перелистала методичку раз сорок. Описания работы с цветовой схемой не нашла. Ок.
Ужасно стыдно терять пациентов, но я и банальную простуду по этой модели не вылечила бы.
Карантин. Шесть часов в жарищу под тентом. Тепловой удар. Хорошо, легкий.
Переболеваю черным мором. Девочки умные, они въезжают в систему и вылечивают почти всех. У Нэн роскошный нервный срыв: она уронила стакан с драгоценными компонентами, и пациент умер от нехватки лекарств. Хочу такой же. Пью коньяк и скучаю.
Карантин снимают, весь лагерь отправляется на большие похороны. И тут на меня нападает дичайшая апатия. Да, заболело больше 10 человек, а умерли только четверо, остальных удалось спасти. Да, я прошла по края и выжила. И что дальше? Дальше, блин, что? Хожу кругами по госпиталю, изредка поднимая какой-нибудь мусор и относя его в мешок для мусора. За стеной глобальный ролевой момент с похоронами и остановкой сердца у Лаэр. Моя пустая оболочка ходит кругами.
Все говорят о возможной подмоге, но у меня в голове только "канееешна, так тебе мастера и пришлют подмогу". Мой персонаж вообще не думает по этому поводу. Он высасывает из пальца коротенькое письмо маме, хотя хочется молчать и смотреть в одну точку. Положено писать. Жива, здорова, умею лечить черный мор. Целую, Гвайар.
В лагерь прорывается смертельно раненный Король. Опа, Король. Опа, умирает. Сколько там до конца игры? А, ну щас помрет.
Захват города Темными, убийство почти всех гондорцев и моя собственная смерть проходят мимо меня, под сухое бубнение меня-игрока: "Надо сказать "Король и древо!.. сейчас будет удар... о, удар... больно, блять. Теперь лежу. Какая бездарная смерть".
И даже душещипательное видео с фрагментами писем, которое показывали в мертвятнике, прошло мимо. Там не было моих писем. У меня вообще не было писем. Я честно проебала свой шанс. Не справилась с разделением игрока и персонажа, не смогла заполнить пустоту вокруг себя - и внутри себя.
Мне тяжело читать отчеты, полные вдохновенных страданий. Я завидую безумно. И не знаю, есть ли смысл во всем этом - и во мне.
