В маникюрный салон врывается чуть постаревшая Фрося Бурлакова. Одета она вроде бы современно, но что-то в ней выдает ментальную косу под ментальным оренбургским пуховым платком. Говорит она быстро, с народными певучими переливами и нещадно окая при этом. Врывается в салон - и натыкается на стойку рецепции, где ее встречает типовая администраторша салона ногтевого сервиса - пергидрольный блонд, нарощенные ресницы паучьими лапками и натянутая улыбка на губах, складки у которых говорят о привычном складывании этих самых губ в куриную жопку.
Условная Фрося здоровается, пергидрольный блонд планово улыбается и спрашивает:
- Вы по записи?
- Неееет, - курлычет Фрося, - Я как раз таки записать пришла Большого Человека, - заглавные буквы слышны невооруженным ухом.
В салоне наступает тишина. Я бы сказала "гробовая", как полагается по жанру, но таки нет - тишину нарушают страдания героини Дайан Китон по телеку. А так да - все молчат, и даже инструментами мастера клацать перестали.
Пергидрольный блонд собирает волю в кулачок и продолжает диалог:
- Да-да, конечно. На какую процедуру?
- На этот... как его... педикюр. На педикюр, да. Ноги - это педикюр или что?
Из дальнейшего диалога мы узнаем о том, что:
- Большой Человек уже ходил делать вот это вот с ногами, но стесняется других людей.
- Фросе переводят зарплату на карточку по пятницам в районе обеда.
- Фрося смеется примерно как небольшой ослик.
О том, как у Фроси складываются отношения с телефонами, не узнаем (живых людей она точно не боится), а жаль.
После ее ухода салон молчал еще минут 10, не меньше.
