На занятии слушаю вполуха, рисую портрет преподавательницы. Ах, хороша, негодница!
Пытается договориться, чтобы нас отвели в отделение, не относящееся к кафедре. Возникают проблемы. Но потом нас таки ведут в острое отделение для мужчин.
Входим все вместе, причем как можно быстрее. Тесный коридорчик с множеством дверей, запах человеческого тела, которому слабость ума позволяет пренебрегать личной гигиеной. Почти бегом проносимся по всему коридору, в конце его нам открывают дверь, и мы заскакиваем в библиотеку, накрепко закрыв замок в хлипенькой двери.
Четыре кресла, распадающихся на части; в шкафу - книги, на полке стоит робот, склеенный из сигаретных пачек, а рядом - карандашный портрет молодой Пугачевой на куске альбомного листа.
В одно из кресел сажают больного: это беспрестанно смеющийся гражданин лет 45, в синей пижамке, тапочках, и с полуторалитровой бутылкой воды в руках. В процессе разговора он постоянно к этой бутылке прикладывается: от психотропных средств сильно сушит во рту.
Он рассказывает нам, что он изобретатель, за которым охотится КГБ. То есть досадила-то им его мать, а на нем отыгрываются. Очень высокоразвитый бред, на самом деле: мы разговаривали с ним больше часа, и ни один вопрос не поставил его в тупик.
Шизофрения...
Когда разговор заканчивается, уже зовут на обед. Мы снова пролетаем по коридору, сопровождаемые криком и завываниями; молодой больной мусульманской внешности, в трениках и с перебинтованной головой, громко распевающий "Афганистан", пытается смешаться с толпой студентов и выйти из отделения, врач ловит его за руку, больной оправдывается - мол, там такие девушки красивые...
Вылетаем в предбанник, а из-за стены все еще доносится его громкий плаксивый "Афганистан"...
